Василий белов рассказы о животных. Русский писатель Белов Василий Иванович: биография, особенности творчества и интересные факты. Василий Иванович БеловРассказы о всякой живности
Будущий Патриарх Пимен родился 10/23 июля 1910 года в семье механика Михаила Карповича и Пелагии Афанасьевны Извековых в окрестностях подмосковного уездного города Богородска (в 1930 году переименован в Ногинск). При крещении получил имя в честь преподобного Сергия Радонежского. Имя великого печальника земли Русской для младенца Извекова, как и для его тезки, более чем за тридцать лет до него родившегося в аристократической семье Симанских, стало судьбоносным: обоих родители в детстве привозили в Троице-Сергиеву Лавру, оба в юности ощутили призвание к иночеству и приняли монашеский постриг в лаврских скитах, обоих поставил Господь у кормила церковного корабля, обоим судил сораспинаться Христу на Голгофе патриаршества и обоих удостоил быть соучастниками радости торжества Православия - быть соработниками Богу в восстановлении иноческой жизни в родной стране.
Если будущий Патриарх Алексий (Симанский) сформировался как личность и получил опыт пастырского служения задолго до 1917 года, то вся сознательная жизнь будущего патриарха Пимена протекала уже при советской власти. Духовной закваской, определившей глубокую религиозность Сергия Извекова и выбор им жизненного пути, стала православная традиция провинциального города и родной семьи. В Богоявленский собор г. Богородска, прихожанами которого были Извековы, часто приносили для поклонения чтимые святыни из других мест: из Николаевской Верлюковской пустыни - икону “Лобзание Христа Иудой”, из Троицкой Лавры - образ преподобного Сергия, из Звенигородского Саввина монастыря - икону преподобного Саввы Сторожевского, из Бронниц - Иерусалимскую икону Богоматери. В семье Извековых особо чтился Владимирский образ Божией Матери, перед которым всегда теплилась лампадка и усердно молилась о своем сыне Пелагия Афанасьевна. Благоговение перед святыней и теплую любовь к Божией Матери будущий Патриарх пронес через всю жизнь, и интронизация его совершалась именно в день празднования Владимирской иконы Богоматери 3 июня (н. ст.) 1971 г.
В памяти патриарха Пимена навсегда запечатлелось его первое посещение Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, куда его, восьмилетнего, привезла мать для первой исповеди и первого причастия. Вкус сердца будущего монаха воспитывался чтением духовных книг, любовь к которым привила ему родительница, уроками прекрасного педагога и супруги отца благочинного Анны Андреевны Борисовой и личным общением отрока с духовенством г. Богородска.
В 1923 году школьника Сергия Извекова, обладавшего прекрасным голосом, пригласили петь в архиерейском хоре Богоявленского собора, и здесь он прошел теоретическую подготовку под руководством профессора Александра Воронцова и его помощника Евгения Дягилева, так что вскоре уже сам управлял хором своих сверстников при паломнических поездках по святым местам центральной России. После окончания школы в 1925 году юноша переехал в Москву и вскоре в Сретенском монастыре был пострижен в рясофор с именем Платона . В 1926 году он уже регент молодежного хора в храме Преподобного Пимена Великого и несет там клиросное послушание вплоть до 1931 года .
В 1927 году, в день обретения мощей святителя Димитрия Ростовского (4 окт. н. ст.) рясофорный монах Платон станет мантийным монахом в еще не разогнанном тогда скиту Лавры в честь Святого Духа Параклита. Спустя тридцать лет архимандрит Пимен в слове перед своей архиерейской хиротонией 16 ноября 1957 года с сердечным умилением вспомнит это незабываемое для себя событие: «В одном из самых уединенных скитов Лавры, в пустыни Святого Духа Параклита, состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, “вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу”. Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего а мою душу» . Вскоре пустынь Параклита прекратила свое существование, братия была разогнана. Монах Пимен продолжает нести клиросное послушание регента в московском храме Преподобного Пимена Великого, а затем - в кафедральном Богоявленском Дорогомиловском соборе. Он сдает экзамены за курс духовной школы. Экзамены принимает авторитетная комиссия под председательством протоиерея Александра Зверева. 16(3) июля 1931 года, в день памяти святителя Московского Филиппа, архиепископ Звенигородский Филипп (Гумилевский) рукоположил монаха Пимена во иеродиакона, а через полгода 25(12) января 1932 года - во иеромонаха в том же Богоявленском Дорогомиловском соборе. В течение нескольких лет иеромонах Пимен продолжает руководить церковными хорами в московских храмах . О своем понимании церковного вокального искусства как выразителя глубинной молитвы патриарх Пимен позднее скажет: «У нас иногда говорят, что песнопения Русской Православной Церкви “намоленные”. Это глубокая правда, ибо молитва и пение проникают друг в друга, и никакая церковная мелодия не существует сама по себе, но только в связи с текстом молитвы. Пение вносит в церковную службу искусство, идущее от сердца, имеющее своими истоками древнюю культуру, религиозную и национальную, понятную нашему верующему народу во всех его поколениях. Мы тщательно сберегаем старинные церковные распевы: знаменный, киевский, греческий, болгарский и другие. Мы с благодарностью храним также произведения Бортнянского, Веделя, протоиерея Петра Турчанинова, Львова, Чайковского <…> и многих других русских композиторов, вложивших свой гений в религиозную музыку» . “Наши церковные дирижеры должны обязательно очень хорошо понимать тексты священных песнопений с тем, чтобы уметь выделить более важные по смыслу места” .
К 30-м годам относится и знакомство будущего Патриарха с известным художником Павлом Дмитриевичем Кориным, запечатлевшим иеромонаха Пимена в своем шедевре “Русь уходящая”. Близкий к семье Кориных В. Нарциссов сохранил бесценные воспоминания о процессе создания картины: «Среди наиболее духоносных образов знаменитого Коринского “Реквиема” (известного еще под названием “Русь уходящая”) особо выделяется один из двух громадных этюдов, которые сам художник называл “басы-профундо”. Этюд называется “Двое”; изображены - молодой иеромонах и епископ. Однако внимание зрителей неизменно приковывается к образу иеромонаха, вдохновенно взирающего на нас с полотна. Духовная сила, источаемая этим образом, очевидна; фигура епископа служит лишь фоном для него. В облике рядового в те дни иеромонаха легко угадываются черты будущего Патриарха Пимена (Извекова). Идейным и композиционным центром всей огромной картины является триумвират Патриархов - это столпы русского Православия XX века: Святейшие Тихон, Сергий, Алексий, окормлявшие паству России с 1917 по 1970 год. Нужно было быть Павлом Кориным, чтобы в 1935 году в образе 25-летнего иеромонаха Пимена прозреть четвертого Патриарха, поставив его фактически на передний план грандиозной многофигурной композиции <…> Иеромонах Пимен приезжал в мастерскую на Пироговку. Всецело подчиняясь воле художника, он замирал, позируя. Писать эту необычную, тогда весьма эмоциональную натуру было непросто; этюд потребовал многих сеансов. Сейчас трудно представить условия жизни православного духовенства тех дней в России, тем более монашествующего. Жизнь, вернее, житие будущего Патриарха не составляло исключения - оно было нелегальным <…>
К сожалению, точно неизвестно, когда и как произошло знакомство художника с будущим Патриархом. В одной из записных книжек Павла Корина сохранился уникальный рисунок 1920-х годов: изображение юного монаха, дирижирующего хором. Рисунок подписан самим художником: “Молодой монах. Регент. Церковь св. блаж. Максима Московского, чудотворца, на Варварке. Всенощная. 10/23 ноября 1926 года. Павел Корин”. Рукой вдовы художника в аннотации сделана надпись: “Будущий митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен”, а еще позднее добавлено: “затем Патриарх Московский и всея Руси…”.
С годами дружба художника и будущего Первосвятителя и их взаимная привязанность возрастали. Встречи, во всяком случае домашние, не были часты, но потому и не становились обыденными. Встречались в Переделкине, на даче у общих знакомых Георгиевских <…> и супруги Корины бывали в резиденции Митрополита Пимена в Лопухинских палатах Новодевичьего монастыря» .
Великая Отечественная война 1941–45 гг. застала иеромонаха Пимена в местах лишения свободы, откуда он по собственному заявлению был направлен на фронт и служил в армии в качестве связиста. Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: “Идите прямо по этой тропе и спасетесь”. Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения .
Вскоре после окончания Великой войны началась столь плодотворная для Церкви и столь напряженная и многотрудная для него самого административная и хозяйственная деятельность иеромонаха, игумена, архимандрита, архиерея и, наконец, Патриарха Пимена. Окончание войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме Владимирской епархии. В 1946 году он был переведен в Одесскую епархию, где нес послушание казначея Одесского Ильинского монастыря, помощника благочинного монастырей епархии, преподавателя Одесской Духовной семинарии и другие. В декабре 1947 года иеромонах Пимен был удостоен сана игумена с возложением креста с украшениями. В том же году он перешел в Ростовскую епархию, где занимал должность секретаря епископа, был членом епархиального совета и ключарем кафедрального Собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Талант отца Пимена всюду вносить порядок и благочиние не остался незамеченным высшим священноначалием: в конце 1949 года указом Святейшего Патриарха Алексия (Симанского) игумен Пимен назначен наместником Псково-Печерского монастыря .
Бывший келейник патриарха Пимена, ныне покойный епископ Новосибирский Сергий (Соколов), в своей книге делится воспоминаниями самого Святейшего о его настоятельстве в Псково-Печерском монастыре: «Весть о новом назначении застала его врасплох. Ничего не зная о мужском монастыре в городе Печоры, где-то на границе России и Эстонии, в районе, где совсем недавно шли сражения и было множество разрушений, он тяжело переживал предстоящие перемены в своей жизни. Но вот в один из этих дней ему передали в дар от неизвестных лиц редкую икону. Каково же было его удивление, когда он увидел перед собой образ “Лобзание Иуды”. “Я воспринял это событие как посылаемое мне Божие благословение, - рассказывал Святейший. - Все мои сомнения и опасения исчезли”. Впереди предстояла большая работа, связанная с налаживанием в монастыре уставной жизни, ведением строительства разрушенных храмов, помещений и стен. Однако то, с чем пришлось встретиться новому игумену монастыря, во много раз превзошло самые худшие его опасения и уж, конечно, без помощи Божией вряд ли можно было добиться каких-либо положительных результатов.
Проблемы были и внутренние и внешние <…> Устав монастыря не позволяет монаху иметь личную собственность. Обещание нестяжания <…> является одним из основных принципов монастырской жизни. Возврат к этим принципам - первое, что с великим трудом смог сделать новый игумен монастыря <…> в ситуации, в которую попал молодой игумен, силой ничего добиться было невозможно и надо было действовать прежде всего собственным примером и напоминанием братии одной из основных евангельских заповедей, что трудно богатому войти в Царство Небесное.
Другой проблемой, которая постоянно стояла на повестке дня, была жгучая ненависть светских властей к монастырю, выливавшаяся как в постоянные мелкие, но досадные конфликты, так и в регулярные попытки закрыть монастырь <…>
…На изнурительных хозяйственных работах на монастырских угодьях наместник Пимен, как сам он сказал, “подорвал здоровье и получил диабет”» .
Мы имеем сейчас возможность взглянуть на Псково-Печерский монастырь тех лет не только глазами будущего Патриарха, но и глазами бывшего в то время послушником обители протоиерея Евгения Пелешева:
«Отец Пимен прибыл к нам из Ростова-на-Дону. Месяца четыре он жил при владыке Владимире, набираясь хозяйственных знаний и опыта. Ведь обитель наша была “по профилю” сельскохозяйственная, а потому настоятелю ее были необходимы крестьянские навыки. Отцу Пимену эта сторона жизни не была знакома, но благодаря пытливому уму и практичности он уже через год освоил азы сельского хозяйства и прекрасно разбирался в нуждах и делах монастыря.
Но главная его заслуга была, конечно, в священнослужении. Он так вдохновенно служил в храме (а особенно - Литургию), что нам, монахам и прихожанам, можно было молиться и молиться без конца. Любую его проповедь можно было слушать, услаждаясь каждой фразой <…>
К отцу Пимену из Ростова сразу поехали паломники. А затем слава о монастыре и его настоятеле разошлась по всей России, и паломники, особенно летом, стали собираться в обитель сотнями, а впоследствии и тысячами <…>
Попасть к новому наместнику было очень просто. Никаких строгостей у нас в то время не существовало. Нужно было - прибежишь в настоятельский корпус, скажешь келейнику отцу Корнилию, что тебе нужно срочно видеть отца наместника, - и через минуту уже берешь благословение у своего начальника и выкладываешь ему все свои заботы <…>
И народ любил его за прекрасные одухотворенные службы, а особенно - за удивительные проповеди. Храмы, когда он служил, всегда были переполнены молящимися, а проповеди его приходили слушать даже совершенно нецерковные, неверующие люди.
Кроме исключительных своих достоинств как священнослужителя, игумен Пимен был хорошим организатором и хозяйственником. Он вникал в каждое дело, его можно было видеть ежедневно на всех рабочих объектах монастыря <…>
Помню, когда мы вручную серпами жали рожь, отец Пимен подходил ко мне и просил: “Женя, научи меня жать!”. Он брал серп и, с моей, конечно, помощью, учился жать серпом, проявляя этим свое великое трудолюбие и смирение. На Пасхе поднимался на колокольню и просил звонарей научить его трезвону.
<…> В то время отец Пимен был еще совсем молодым, ему едва исполнилось сорок лет. Единственным недостатком его здоровья была болезнь позвоночника (следствие фронтового ранения), что, конечно, мешало ему в физической работе. Но, несмотря на это, он старался принимать участие в любом, самом тяжелом монастырском послушании.
В марте пятидесятого года монастырь получил приятную весть: из Москвы, из Совета Министров, пришло разрешение на покупку грузовой машины ГАЗ-51. За машиной надо было ехать на завод в город Горький. И вот отец Пимен вместе с послушником Михаилом, главным монастырским шофером, отправились туда поездом. Их поездка заняла целую неделю.
<…> В этом же году, ко дню Святой Пасхи, патриарх Алексий I даровал игумену Пимену сан архимандрита. На пасхальной неделе отец Пимен поехал в Ленинград, где митрополит Георгий и возвел его в новый сан.
В митре наш отец Пимен стал совсем благолепным. Он был прекрасен и талантлив во всем. Он составил, например, акафист всем преподобным отцам и матери Вассе Псково-Печерским. В монастыре читали этот акафист каждую среду» .
В 1954 году наместник Псково-Печерского монастыря стал наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Здесь, как и на предыдущих послушаниях, в полную меру проявил себя его талант благоустроителя церковной жизни и Богом данный дар молитвы, священнослужения и проповеди Слова Божия. Заботами архимандрита Пимена был восстановлен Покровский храм при Московской Духовной академии, а также возведены два новых придела (в честь преподобного Серафима Саровского и в честь святителя Иоасафа Белгородского) в трапезной Сергиевской церкви Лавры. А за лаврскими богослужениями неленостно звучал голос отца наместника, неутомимого труженика и проповедника.
Через тридцать лет после пострижения в монашество, в ноябре 1957 года архимандрит Пимен стал владыкой Пименом, вступил на свой тридцатилетний святительский путь сначала в сане епископа Балтского, викария Одесской епархии, затем в течение года - епископа, а с 1960-го - архиепископа Дмитровского, викария Московской епархии, управляющего делами Московской Патриархии и постоянного члена Священного Синода архиепископа Тульского и Белевского, митрополита Ленинградского и Ладожского, митрополита Крутицкого, Патриаршего Местоблюстителя, Патриарха Московского и всея Руси. Быстро расширявшееся поле деятельности архиепископа Пимена имело разные аспекты - административный внутри, а внешне - церковный и духовно-пастырский. С первым из них нас знакомят отчеты, доклады, сообщения, выступления на сессиях, конференциях, заседаниях, съездах, совещаниях, на приемах во время официальных поездок; о втором говорят его проповеди и благодарные сердца его пасомых. На всех ступенях церковной иерархии монах Пимен оставался монахом Пименом, верным сыном впитанной с молоком матери традиции православного благочестия, усердным молитвенником и ревностным почитателем Божией Матери. Таким предстает архимандрит Пимен при своем наречении во епископа Балтского 16 ноября 1957 года (н. ст.), мысленным оком взирающий на преподобного Сергия и на чтимые иконы Богоматери: «Большим утешением для меня, - говорит он, - является то, что на высоту епископского служения я был призван из дорогой моему сердцу Лавры Преподобного аввы Сергия, с которой тесно связана вся моя жизнь <…> В Лавре Преподобного судил мне Господь в течение нескольких лет нести высокое и почетное послушание наместника Лавры. За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости - радости, понятной только инокам. Коль многое множество благости Твоея, Господи, юже скрыл еси боящимся Тебе (Пс 30:20).
Особеннодорого для меня и то, что мое избрание состоялось в день праздника Казанской иконы Божией Матери, что является для меня свидетельством покрова “Заступницы усердной” надо мной на трудном архипастырском пути.
Дорого и то, что “хиротония архиерейской благодати” будет совершена в этом величественном соборе, сердцем которого является образ Касперовской иконы Божией Матери, с давних лет любимый и чтимый мною, - тот образ, перед которым я с таким умилением и духовным наслаждением преклонял свои колена в дни пастырского служения в городе Одессе…» .
А через четыре года, при вступлении на Ленинградскую кафедру митрополит Пимен еще раз засвидетельствовал свое благоговение перед святыней, свое понимание пастырского долга, и ленинградцы услышали его полные смирения слова: “…Оглядываясь на недавнее свое служение, я, куда ни посмотрю, везде вижу и ощущаю целительный и благодатный дух подвижников Сергиевой Лавры или отверстые для моего сердца врата, ведущие к московским святыням. Я всегда вижу мерцание неугасимых лампад перед мощами преподобного Сергия Радонежского и святителя Алексия <…> Отрадой и утешением служат для меня воспоминания о том, как, бывало, в дни недоумений и печалей я сам искал помощи у гробниц этих святых угодников Божиих. Бывая в московских храмах и совершая иногда в них служения, я постоянно получал большое духовное утешение, и сердце мое наполнялось радостью и миром <…> Прибыв к вам, к своей новой пастве, я не привез вам злата и сребра, не привез блестящих дарований ума или красоты мысли, не привез вам витийства и красоты проповеди, а привез вам в дар только одно, самое необходимое и самое дорогое для верующего человека, я привез вам мир Божий и благословение от московских святынь и обители преподобного Сергия Радонежского и его сподвижников <…>
В чем же должно состоять мое служение среди вас? Чего вправе ожидать от меня вы? <…> Когда я предлагал себе эти вопросы, то вспоминал слова Апостола: Той (Господь) дал есть овы убо Апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова (Еф 4:11–12). Это значит, дорогие братья и сестры, что пастыри Церкви, по свидетельству Апостола, поставляются в Церкви для того, чтобы руководить верующих на пути к вечному спасению, служить делу их духовного возрождения, назидать в вере и любви, врачевать язвы совести, соделовать верующих благодатию Христовою живыми храмами Духа Святого!” .
Без малого шесть десятилетий после принятия иерейского сана Святейший Патриарх Пимен неустанно звал Богом вверенную ему паству к духовной жизни, к духовному совершенству. Спецслужбы засылали своих работников в храмы для нарушения тишины и порядка во время торжественных богослужений, - голос Святейшего Патриарха звал верующих к благоговению, разъяснял им назначение храма, совершающихся в нем таинств, содержание календаря, которым живет Церковь, напоминал о внутренней храмине сердца человеческого, которая сама должна стать храмом Божиим. Святоотеческая литература тогда не издавалась, Библия и молитвословы печатались малыми тиражами с интервалом в несколько лет, а то и десятилетий. Святейший Патриарх Пимен с амвона излагал православное учение о спасении, ревностной молитвой и усердным почитанием Божией Матери подтверждая искренность своих слов, назидая молящихся в самом главном, раскрывая перед ними смысл и сущность жизни во Христе. Характерным примером такого благовествования служит Слово, сказанное Святейшим после акафиста Касперовской иконе Божией Матери в Успенском кафедральном соборе Одессы 28 июня 1974 года. Поблагодарив верующих за совместную молитву и разъясняя текст акафиста, Патриарх побуждал каждого человека обратить взор на самого себя, увидеть огрубелость своего сердца и искать выхода из греховного состояния: “…Почему же человеческое сердце называется в акафисте жестоким и нераскаянным? - спрашивал архипастырь своих пасомых. - Потому, дорогие братья и сестры, что настолько часто грешим, что уже не замечаем наших грехов и пороков. Часто люди приходят на исповедь, исповедуются и даже не знают, что такое грех, и не знают, в чем каяться. Это и есть жестокая нераскаянность человеческого сердца.
Но что же нужно делать, чтобы наше сердце не было таким, чтобы наше сердце было умиленным, чтобы мы видели свои грехи, чтобы мы знали, в чем нужно каяться, что нам нельзя делать и что полезно. Нужна прежде всего молитва о том, чтобы Господь открыл нам очи душевные. Это - первое. И второе - чтобы сердце стало раскаянным, нужно провести грань между пороками и грехами, которые имеются у каждого из нас, и теми, может быть малыми, но все же добродетелями, которые присущи каждому человеку. Необходимо каждый день обсуждать прожитые нами часы, - не годы, не месяцы и недели, а часы каждого дня, и думать о том, что наша жизнь сократилась и мы еще на один день стали ближе к смерти. Если мы будем постоянно свои жизнь подвергать глубокому анализу, тогда и наша нераскаянность не будет жестокой <…>
Самое главное, дорогие братья и сестры, чтобы умилить наше сердце, необходимо обращаться к Пресвятой Деве Марии с молитвой, просить Ее предстательства у Сына Ее и Бога, просить так, как говорится в тропаре …К Богородице ныне притецем . Эти слова о многом говорят, прежде всего о том, что молитва к Богоматери должна быть обязательно прилежной, чтобы в молитве участвовала не только рука, налагающая крестное знамение, но и наша душа, наше сердце <…>
Как же это делать? Область нашего припадания к Богоматери - это область нашей души, это область невидимая, это то, что заключено в нашем сердце. Это то, что присуще каждому христианину, что никем не может быть отнято у него и что будет всегда иметь огромную силу. Лишь умиленное сердце сможет стать раскаянным, добрым, влекущимся к добродетели и правде…” .
Главной особенностью личности Патриарха Пимена была его любовь к молитве. Москвичи хорошо помнят его вдохновенное чтение Великого Канона преподобного Андрей Критского , дивное пение светильна Чертог Твой вижду Спасе мой… , его почти регулярное чтение по пятницам акафиста перед иконой Божией Матери “Нечаянная Радость” в храме Илии пророка в Обыденском переулке. Недаром “великим молитвенником” назвал Святейшего Пимена схиархимандрит Софроний (Сахаров) . По свидетельству благочестивой старушки М. Я. Б., вахтера Лопухинских палат в Новодевичьем монастыре, патриарх Пимен, будучи митрополитом Крутицким, поздними вечерами выходил из своих покоев и, весь погруженный в молитву, совершал прогулку по территории монастыря.
Та же старушка так рассказывала о своей последней встрече с митрополитом. Незадолго до своей интронизации Владыка увидел ее и произнес знаменательные слова: “Теперь я… - и пальцами изобразил решетку, - сначала умру я, а потом ты”. Последнее предсказание сбылось в точности: старушка пережила Святейшего менее чем на три месяца. О том, каков был смысл первых слов будущего Патриарха, красноречиво говорится в книге его бывшего келейника епископа Сергия (Соколова), в которой читаем следующее: «Рассказывал он, как еще будучи митрополитом, во время хрущевских гонений на Церковь, однажды выполнял секретное послушание покойного Патриарха Алексия(Симанского). Как известно, тогда были закрыты десятки храмов и монастырей <…> Там, где верующие не хотели уступать атеистам, последние часто применяли грубую силу <…> Так было в Почаевской Лавре, куда однажды и попросил Патриарх Алексий срочно съездить из Одессы владыку Пимена <…>
Слушая эти рассказы Патриарха, я постоянно чувствовал, что он многое не договаривает <…> И самое главное - не говорит о том, что он находится в положении “птицы в золотой клетке”. Конечно же, он переживал это.
Переживал, что не может по своему желанию посещать епархии нашей Церкви. Зная, что встрече с ним будут всегда рады миллионы верующих в самых далеких уголках России, он иногда даже пытался планировать кое-какие поездки, но все это заканчивалось плачевно. Зарубежные же поездки, которые носили чисто протокольный характер, не могли принести удовлетворения его пастырским побуждениям <…> “золотая клетка” за границей становилась более прочной и роскошной» .
Посетивший с санкции советского правительства более десяти государств от Индии до США Патриарх Московский и всея Руси Пимен у себя на родине был лишен права свободного передвижения по стране и прямого общения со своей всероссийской паствой: для него был узаконен один единственный маршрут “Москва-Одесса”. Но Бог поругаем не бывает, и никакое насилие над личностью Патриарха не могло обессилить Церковь Христову. Восстановление древнейшего в Москве Данилова монастыря, длившееся несколько лет и обусловленное подготовкой к 1000-летнему юбилею крещения Руси (1988 год), всколыхнуло религиозную жизнь православных людей всего Советского Союза. После полувекового запустения монастырь воскресал бескорыстным трудом и усердной молитвой всех верующих нашей страны. Он объединил монахов и мирян, которые шли сюда с горячим желанием “поработать на монастырь”, несли иконы, книги и церковную утварь, слали деньги и письма. Во всех храмах повсеместно шел сбор пожертвований на Данилов и пелся тропарь преподобному князю Даниилу. И невозможное стало реальностью: в цитадели атеизма после хрущевского разгрома монастырей и храмов возродился в небывалой красе не только архитектурный ансамбль обители, не только были построены административные здания Патриархии, но, что гораздо важнее - возродился строгий монашеский устав, засиял светильник духовной жизни - ориентир для будущего возрождения православных монастырей и храмов. В осуществлении этого чуда Божия Патриарх Пимен принимал самое непосредственное участие. От имени Патриарха и Священного Синода осенью 1982 года в правительство была направлена просьба о передаче Церкви одного из закрытых московских монастырей для создания духовно-административного центра Русской Православной Церкви. Благоприятный ответ был получен 5 мая 1983 года. И Патриарх остановил свой выбор на Даниловом монастыре, назначив туда наместником эконома Лавры, архимандрита Евлогия (Смирнова), ныне архиепископа Владимирского и Суздальского. Все дальнейшее время своей жизни Святейший Пимен был рядом с Даниловым монастырем. Он приезжал туда в рабочие будни, часто без предупреждения, неожиданно, проверяя ход восстановительных работ, приезжал в большие праздники, разделяя с насельниками пасхальную радость о воскрешении обители .
Тысячелетний рубеж истории Русской Православной Церкви стал для ее первосвятителя также и рубежом его собственного жития. 8-го октября 1988 года, в день памяти преподобного Сергия Радонежского, медики поставили Святейшему страшный диагноз и предложили операцию, предрекая в противном случае близкую и мучительную смерть. Патриарх наотрез отказался от операции и прожил вопреки медицинским прогнозам еще полтора года. 3 мая 1990 года, причастившись Святых Христовых Таин, он через несколько часов мирно отошел ко Господу на руках у своего келейника архимандрита Сергия (Соколова). Отпевание Святейшего совершалось в Богоявленском кафедральном Елоховском соборе при огромном стечении народа, который заполнил прилегающие к Собору площадь и переулки. Последним местом упокоения почившего Первосвятителя стала крипта Успенского Собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Вечная память 14-му Всероссийскому Патриарху Пимену!
Подробно о восстановлении Свято-Данилова монастыря см. Архиепископ Евлогий (Смирнов). Это было чудо Божие. История возрождения Данилова монастыря // Даниловский благовестник. М., 2000.
10 июля 1910 года, в праздник Положения ризы Господней, в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых родился мальчик, которого крестили с именем Сергей – будущий глава Русской Православной Церкви патриарх Пимен. Место его рождения – село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда Калужской губернии. Это родина его отца. В официальных биографиях местом рождения патриарха значится город Богородск (ныне Ногинск), где жила семья патриарха.Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых: Анна, Владимир, Михаил, Людмила – умирали в младенчестве. И тогда мать дала обет: если будет сын, посвятить его Богу. Так родился Сергей Извеков – дитя молитвы и обета.
Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Матери удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями “русского златоуста” – архиепископа Херсонского Иннокентия», – вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.
Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам; особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре. Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преподобного Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву лавру, патриарх говорил: «Привезенный своей родительницей в святую лавру Сергиеву, когда мне исполнилось 8 лет, я впервые исповедовался и причащался святых таин в Зосимо-Савватиевской церкви лавры».
Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Святой митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».
Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при епископах Никаноре (Кудрявцеве) и Платоне (Рудневе).
В Богородске Сергей Извеков в 1925 году одним из лучших учеников заканчивает школу. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 года Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Один из старцев пустыни благословил будущему патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг, будущий церковный историк Михаил Губонин, знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Борис летом-осенью 1925 года совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 года, от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон.
Молодой инок Платон не захотел остаться в братии монастыря, когда вскоре после ареста митрополита Петра (Полянского) 9 декабря 1925 года образовался григорианский раскол, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет.
Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами. Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1923 году, епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился недалеко от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме во имя Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма святителя Пимена в Новых Воротниках. Прослужил здесь будущий патриарх до 1932 года. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм.
4 октября 1927 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, по распоряжению управляющего Московской епархией архиепископа Филиппа (Гумилевского) в Параклитовой пустыни Свято-Троице-Сергиевой лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пимен – в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов лавры, – вспоминал Святейший Патриарх, – в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, “вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу”. Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего в мою душу». Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь: гонения на Церковь только набирали обороты. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Духовенство лишалось жилья, земли; налоги, которые накладывались на него, многократно превышали его доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Но страх за свою жизнь и возможную судьбу не мог остановить будущего патриарха в его желании полностью посвятить себя служению Богу.
«Мое имя Пимен, в переводе с греческого “пастырь”, – говорил впоследствии Святейший, – дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: “Пастырь добрый полагает душу свою за овец своих”». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 года, накануне своего 20-летия, в день памяти святителя Филиппа, в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). 25 января 1931 года тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха. Вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 года, архиепископ Филипп был арестован.
9 сентября 1931 года иеромонах Пимен был награжден набедренником. А в 1932 году к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на отца Пимена наперсный крест.
В апреле 1932 года 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 года он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состою регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел». Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, и возможно, что решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим.
Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 года он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт, стоявший в городе Лепеле Витебской области Белоруссии. Тут он прослужил до декабря 1934 года. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 года молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.Власти после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 года все больше ужесточали внутреннюю политику. Начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства, из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии. К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале 1930-х годов рождается великий замысел художника Павла Корина – картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России – «Русь уходящая». В центре композиции – три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, – в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 году в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России – Руси восходящей.
В начале 1937 года последовал новый арест иеромонаха Пимена. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ он приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР – громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узники Дмитлага построили в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара: он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 году, в связи с чем в январе 1938 года Дмитлаг был ликвидирован. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и зэк Извеков. Об этом времени патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да… Пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да… пришлось… Я там ведь работал, рыл каналы».
На февраль 1939 года он – санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года Сергей Михайлович Извеков – так он проходил по документам – переводится на работу заведующим областным домом санитарного просвещения отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 года. В августе 1939 года он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.
Летом 1940 года он оставляет работу и поступает в институт. В 1940–1941 годах Сергей Михайлович Извеков – студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 года он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 года он был призван на военную службу в ряды Красной армии. Гитлеровцы рвались к Москве…
Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны способствовали быстрому присвоению офицерского звания. Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 года присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462-ю стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем: грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519-го стрелкового полка, который находился в резерве ставки верховного главнокомандующего.
В мае 1942 года его полк начал сражаться с гитлеровцами в составе Южного фронта. В это время началась разработанная в ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко. 12 мая началось контрнаступление, и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако группа армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начала окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта, где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тысячи бойцов смогли выйти из окружения… Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: “Батя, молись. Куда нам идти?” У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством: все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: “Идите прямо по этой тропе и спасетесь”. Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету, и воины действительно вышли из окружения». Адриан Егоров пересказывал слышанную им от патриарха такую историю: «Однажды ему поручили доставить командованию пакет с донесением. Помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: “Откуда прибыл?”, и он в ответ показывает рукой направление. “Нет, – говорят ему, – оттуда невозможно приехать: там все заминировано».
28 июля 1942 года Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». 29 июля 1942 года отец Пимен был контужен. Затем были четыре месяца лечения в военном госпитале. 4 марта 1943 года началась Харьковская оборонительная операция. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы. 13 марта 1943 года полк старшего лейтенанта Извекова в составе 7-й гвардейской армии начал боевые действия на этом направлении. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 года под Харьковом участвовал старший лейтенант Извеков. 16 апреля 1943 года отец Пимен был вновь контужен: авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал старший лейтенант Извеков. «Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», – рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.
После этого в том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7-й гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко. 7-я гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.
Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, что недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Патриарх говорил потом об этом эпизоде: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но однажды пришлось переправляться через реку…»
28 августа 1943 года операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 года была сделана запись: «Старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.08.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». Однако отец Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения.
29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа».15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона приговорил его к десяти годам лагерей. 24 ноября на встрече с архиереями – участниками Архиерейского Собора, прошедшего в Москве 21–23 ноября 1944 года, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». Таким образом, отец Пимен не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.
Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где отец Пимен отбывал наказание в 1930-е годы. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, отцу Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти, и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь: в лагере отец Пимен работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок, оставил воспоминания о встрече с отцом Пименом: «На 102-м квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю: на конюшне из трубы дым идет. Значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: “Почему у тебя жеребенок на постели лежит?” А он отвечает: “Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание”. “Вижу, вы не простой человек”, – говорю ему. “Да, я – иеромонах. В лагерях уже во второй раз”».
18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Оказалось, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на лечении в Московском областном туберкулезном институте.
По выходе из больницы он, как бывший лагерник, не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым отец Пимен познакомился в 1925 году в Сретенском монастыре, – иеромонах Серафим (Крутень). Он прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 году он стал духовником Одесского архиерейского дома. 20 марта 1946 года иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия назначили в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря г. Мурома. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, так как проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.
Переведенный в Одессу схиигумен Савватий рекомендовал отца Пимена епископу Одесскому и Кировоградскому Сергию (Ларину). В августе 1946 года епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция патриарха Алексия I, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего.
К Пасхе 1947 года по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти 20 лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел тяжелые испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 году, двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 году с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку; воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда; перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге; пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений… А о многих бедах, выпавших на его долю, мы ничего не знаем.
Начало 1947 года иеромонах Пимен провел в Рязани. Сюда был переведен его старый друг, с которым он принимал постриг в Сретенском монастыре в 1925 году, епископ Иероним (Захаров). Последний служил в Молдавии и под давлением Совета по делам РПЦ был переведен в Рязань. С ним и отправился отец Пимен. Прихожане очень полюбили высокого и добродушного иеромонаха, произносившего прекрасные проповеди, в которых он говорил и о вопросах, относящихся к области, как бы мы сейчас сказали, естественнонаучной апологетики, применяя свои знания в области биологии. Храм стал быстро наполняться народом, в том числе и молодежью. За несколько месяцев пребывания в Рязани у него появились духовные чада, помнившие его затем всю жизнь. Рязанский уполномоченный Совета по делам РПЦ был всерьез обеспокоен этим и добился отъезда отца Пимена из Рязани. Покойный митрополит Симон (Новиков)рассказывал, что в октябре 1972 года, принимая его как нового епископа на Рязанской кафедре, Святейший Патриарх Пимен сказал: «Мне там в молодости здорово досталось за проповеди».
В декабре 1947 года отец Пимен последовал за епископом Сергием (Лариным) в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. В июле 1948 года вместе с епископом Сергием он побывал в Москве на Всеправославном совещании глав и представителей Православных Церквей. А в Ростове отец Пимен имел возможность достаточное время посвящать духовной поэзии. Уезжая из Ростова, отец Пимен так наставлял своих чад: «Каждый день, как только наступит 11 часов ночи, я буду молиться о вас и представлять, что сейчас, в эту же самую минуту, вместе со мной молятся и все дорогие мои чада… Горячо любите всех, чтобы познали все, что вы “Христовы ученицы”».
Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 года наместником Псково-Печерского монастыря, где были живы традиции православного старчества. После получения телеграммы протопресвитера Николая Колчицкого о своем назначении, отец Пимен сразу же выехал в обитель, чтобы принять дела у бывшего наместника монастыря епископа Владимира (Кобца). Последний, побывав в обители через некоторое время, поразился тому, как много удалось сделать новому наместнику. Однако самоотверженные труды не прошли бесследно: Святейший вспоминал, что именно в это время у него появился сахарный диабет.
Отец Пимен любил совершать торжественные службы, с чтением акафистов, с торжественными молебнами. Прибыл он в обитель для настоятельства в конце 1949 года и пробыл здесь четыре года – до декабря 1953 года. К Пасхе 1950 года он был возведен в сан архимандрита. Братия обители относилась к своему настоятелю с искренним уважением и любовью. «За годы управления древней обителью архимандрит Пимен благоустроил ее как в духовном, так и в бытовом отношении, заслужив у братии и многочисленных богомольцев любовь и уважение», – писал бывавший в это время в обители будущий патриарх Алексий II. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его архиерейской хиротонии и патриаршем служении».
Возглавив в январе 1954 года Троице-Сергиеву лавру в качестве наместника, отец Пимен много трудился и по устроению Московской духовной академии. Вместе с ректором протоиереем Константином Ружицким он добился возвращения академии Покровского храма и совершил в нем первую службу. Наместник принимал участие во всех академических торжествах, присутствовал на защите магистерских диссертаций, иногда просто приходил пообщаться со студентами. Архимандрит Пимен совершал монашеские постриги выпускников духовных школ. В годы его наместничества лавра активно восстанавливалась, были открыты два придела Трапезного храма, отреставрирована Смоленская церковь. Архимандрит Пимен 12 апреля 1954 года «во внимание к многолетнему усердному служению Церкви Божией» был удостоен Святейшим Патриархом Алексием I права ношения двух крестов с украшениями. Святейший Патриарх Пимен называл четыре года, проведенные в лавре, «особенно ответственным периодом» в своей жизни: «За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости, радости, понятной только инокам».
Патриарх Алексий I хотел видеть архимандрита Пимена архиереем. К этому времени обозначилась острая нехватка деятельных и глубоко церковных архиереев. Поставленные в середине 1940-х годов епископы «старой школы», такие как Григорий (Чуков), Варфоломей (Городцов), Иоанн (Разумов), старели и становились менее активными, а епископы, поставленные из числа бывших обновленцев, не пользовались доверием патриарха и к этому времени находились на второстепенных кафедрах или за штатом. Епископы-репатрианты не могли продвигаться из-за предубежденности против них Совета по делам РПЦ. Патриарху в 1957 году исполнилось уже 80 лет, ему нужны были деятельные помощники.
Как было положено, вопрос был рассмотрен в Совете по делам РПЦ. Хотя Совет не был в восторге от кандидатуры архимандрита Пимена, политическая конъюнктура того времени еще не позволяла грубо вмешиваться в вопросы архиерейских назначений. Хиротонию в викарные епископы Одесской епархии решено было совершить в Одессе 17 ноября 1957 года, но вскоре патриарх начал просить Совет разрешить перевести епископа Пимена викарием в Москву. Епископ Пимен получает сложные послушания: он возглавляет хозяйственное управление, а затем становится управляющим делами Московской Патриархии. Именно митрополит Пимен сделал доклад о реформе приходского управления на Архиерейском Соборе 18 июля 1961 года. В своем выступлении на Соборе патриарх Алексий I сказал, что «умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». В этих словах была справедливость: патриарх знал, что многие священники вместо окормления паствы занимаются строительством, хозяйством… Сам митрополит Пимен позднее в своем кругу, говоря о приходской реформе, призывал «вытащить этот ржавый гвоздь из тела Церкви».
В 1961 году он стал митрополитом Ленинградским, оставив ключевую должность управляющего делами Патриархии. Приехав в город на Неве, он написал:
«Пусть в град Великого Петра
Придет лишь радость и надежда,
Не тронет моего одра,
Ни клеветник, ни злой невежда».
Власти собирали на него досье, знали многие мелочи его жизни, распорядок дня и прочие подробности. Совет докладывал в ЦК: «В основном пребывает в своей епархиальной резиденции, живет же большую часть в Перловке (на своей старой квартире) и на новой двухкомнатной квартире, которую он купил в кооперативном доме и дал телефон ее: АД 1-48-52; сказал, что его обслуживает одна монашка, которая живет в Перловке». Его не раз пытались вызвать на «откровенность», однако безуспешно. Сотрудники Совета отмечали его «замкнутость» и «молчаливость» как отрицательные качества, а он знал по лагерному и военному опыту, что за каждое слово нужно будет дать ответ не только в будущей жизни, но и в этой, земной. На просьбу «рассказать о себе откровенно» он сказал: «Видите ли, по натуре своей я замкнутый человек и не хочу скрывать этого. Мало с кем общаюсь, если нет конкретных деловых вопросов. Понимаю, что может создаться впечатление, что я избегаю деловых контактов, чувствую, что редко обращаюсь в Совет, но существенных вопросов не возникает, а по пустякам идти считаю несолидным». «С московскими архиереями отношения нормальные, – продолжал Пимен. – Сам я ко всем отношусь хорошо и думаю, что нет оснований плохо относиться ко мне». Его «закрытость» раздражала и некоторых архиереев, считавших его «выскочкой», который «оттер более достойных». Однако митрополит Пимен не был карьеристом, он привык следовать воле Божией, привык смирять свою волю. На вопрос о сплетнях и слухах вокруг его будущего он отвечал: «Бывают разные слухи, но я смотрю на это сквозь пальцы: мало ли что говорят».
Несмотря на то, что он был погружен в людскую среду, наполненную человеческой греховностью, внутренне он всегда был наедине с Богом. Он говорил: «Что такое духовное совершенство? Это постоянное молитвенное общение с Богом, постоянное духовное горение». При этом он повторял слова своего небесного покровителя преподобного Пимена Великого: «К кипящему сосуду не прикоснется и муха; если же остудить сосуд, какие только гады не войдут в него!» Он помнил советы духовных наставников, архиереев, у которых учился в первые годы своего церковного служения. Особенно он почитал память архиепископа Илариона (Троицкого); в Сретенском монастыре, где он принял постриг в 1925 году, когда архиепископ был уже на Соловках, память о нем была жива всегда. В 1969 году митрополит Пимен записал в своем дневнике: «28 декабря. Воскресенье. Литургию совершал в патриаршем соборе. 40 лет со дня кончины архиепископа Илариона. Молились».
 |
Митрополит Пимен более года был местоблюстителем патриаршего престола. В своих письмах за рубеж он объяснял, что Поместный Собор не может быть собран до лета 1971 года из-за сурового российского климата, не имея возможности написать о том, что власти не разрешают Собор в год 100-летнего юбилея Ленина. Ко времени Собора он рассматривался как единственная кандидатура на патриарший престол. Еще в 1966 году глава Совета по делам РПЦ предлагал патриарху Алексию рассмотреть кандидатуру митрополита Никодима, на что Святейший ответил: «Он еще молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно». Власти внимательно зондировали мнения среди архиереев о будущем патриархе. В 1970 году Совет докладывал в ЦК партии общее мнение большинства епископата, которое выразил митрополит Орловский Палладий: «Митрополит Пимен – уважаемый всеми церковный деятель, он больше, чем другие архиереи, известен среди духовенства, а также и верующих, его больше уважают, он скромнее. И если бы стали голосовать, то голосовали бы за Пимена».
 |
Он понимал, что за ним ведется постоянное наблюдение; он вынужден был согласовывать в Совете все решения Синода. Как и в годы явного исповедничества, в эти годы, когда это исповедничество не было заметно внешнему наблюдателю, патриарх Пимен черпал силы в молитве. Часто казался он внешне молчаливым, инертным, скучающим. Но кто знал его ближе и видел, как он часами, страдая в последние годы от болезней, сидел в безмолвии перед чтимым образом, тихо перебирая четки, тот понимал, что патриарх был великим делателем умной молитвы. Покойный профессор МГУ А.Ч. Козаржевский говорил о патриархе Пимене: «Самородок был. Очень преданный, убежденный человек! Монах в полном смысле слова. Не ханжа, монах по всей строгости… Ему было трудно в “золотой клетке” в Чистом переулке. Он раскрывал себя на службе».
Бог судил ему дожить до рубежных событий в возрождении духовности в нашем обществе. «Если вспомнить, какими благами по милости Божией мы располагаем, – сказал однажды патриарх, – главным из них нужно признать время. В чем его положительная ценность? Время не только уходит, но и приходит». Еще при его жизни процесс церковного возрождения в России стал необратимым, и в этом его заслуга. В середине 1980-х пришло время возрождения и воскресения. В 1984 году его усилиями был возвращен Церкви Данилов монастырь, где был создан административный центр Московского Патриархата; сюда в 1986 году переехал ОВЦС.
Много лет созданная волей Патриарха синодальная комиссия готовила празднование 1000-летия Крещения Руси. Его защита от властей и помощь позволила митрополиту Питириму создать мощный издательский центр, где был собран уникальный научный и авторский коллектив. 29 апреля 1985 года впервые за 40 лет глава государства принял в Кремле патриарха и членов Синода.
Всенародное, почти государственное празднование 1000-летия Крещения Руси стало подлинным знамением новой эпохи в истории Церкви и ее отношений с государством. Главным здесь было не только историческое осознание определяющей роли Православия в прошлом, в строительстве русской державы и русской культуры, но и реальное, практическое освобождение от семидесятилетнего духовного наваждения, возвращение к национальным истокам, к неустаревающим ценностям Евангелия.
После 1988 года началось активное церковное возрождение. За пять первых месяцев 1988 года открыто было более 60 храмов, а в оставшиеся месяцы года Церкви возвратили около 1000 храмов. Процесс восстановления приходов продолжался и в 1989 году. Общее число приходов Русской Православной Церкви на 1 января 1990 года составляло более 11 000. Осенью 1989 года патриарх возглавил празднование 400-летия патриаршества на Руси в Успенском соборе Московского Кремля.
О пасхальном богослужении, которое совершал в Богоявленском соборе патриарх Пимен в 1981 году, вспоминает протоиерей Всеволод Чаплин: «Тогда мне довелось присутствовать на пасхальном богослужении, молиться за пасхальным богослужением, которое совершал в Богоявленском соборе покойный патриарх Пимен. Конечно, на меня оказало очень глубокое воздействие эта служба, и тогда такие юношеские впечатления были во многом связаны с тем, что было впечатляюще видеть неподдельную радость людей…»
В середине 1980-х годов у патриарха обострились недуги, он с большим трудом мог ходить. В октябре 1988 года врачи обнаружили у него злокачественную опухоль кишечника. Министр здравоохранения Е.И. Чазов сообщил, что без операции Святейший проживет не более шести месяцев и кончина его может быть мучительной. Однако патриарх отказался от операции и прожил еще полтора года, предав душу Богу безболезненно.
Митрополит Сурожский Антоний в своей проповеди на смерть патриарха, последовавшей 3 мая 1990 года, сказал: «Многие годы, когда здоровье его уже было подорвано, он оставался человеком молитвы. Он не только участвовал во всех многочисленных и подчас изнурительно долгих богослужениях, но молился и постился у себя тайно, веруя – справедливо, – что невозможное людям возможно Богу , Который единый может претворить сердца каменные в сердца плотяные. Однажды я спросил одного верующего в России, чего он ожидает от патриарха: “Чтобы он был молитвенником пред лицом Божиим за нашу землю. Патриарх – печальник перед Богом”». Таким исповедником за веру Христову и молитвенником за православный русский народ и вошел в историю Святейший Патриарх Пимен.
Биография до патриаршества
Родился 10 июля 1910 года селе Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда Калужской губернии (но часто ошибочно указывают Богородск (ныне Ногинск)) в семье Михаила Карповича Извекова, который родился здесь же в 1867 году и работал механиком на фабрике Арсения Морозова в пос. Глухово. Мать - Пелагея Афанасьевна - была верующей женщиной, совершала паломничества в монастыри.
Учась в средней школе, в начале 1920-х годов уже пел на клиросе, иподиаконствовал у епископов Богородских Никанора (Кудрявцева) и Платона (Руднева).
В 1923 году приглашён в архиерейский хор Богоявленского собора Богородска, где проходил обучение вокалу у проф. Александра Воронцова.
В 1925 году, по окончании школы, переехал в Москву и вскоре принял постриг в рясофор с именем Платон в Сретенском монастыре на ул. Большая Лубянка.
Нёс послушание регента в храме Пимена Великого, в кафедральном Богоявленском соборе в Дорогомилове и в других храмах Москвы.
4 октября 1927 года, семнадцати лет, принял монашеский постриг с именем Пимен, в честь преподобного Пимена Великого в Пустыни Св. Духа Параклита - скита Троице-Сергиевой Лавры.
16 июля 1930 года рукоположён во иеродиакона архиепископом Звенигородским Филиппом (Гумилевским), управлявшим тогда Московской епархией; 12 января 1931 года - во иеромонаха в Богоявленском соборе в Дорогомилове (храм был разрушен в 1938 году).
Вдова художника Павла Корина Прасковья Корина подтверждала, что один из этюдов к его картине Реквием (Русь уходящая), который сам мастер называл «басы-профундо» (Двое) в лице молодого монаха изображает о. Пимена. Этюд был написан в начале 1930-х годов. По её свидетельству, рисунок Корина, подписанный «Молодой монах. Регент. Церковь св. блаж. Максима чудотворца, на Варварке. Всенощная. 10/23 ноября 1926 года», также написан с будущего Патриарха Пимена.
Официальные прижизненные биографии не содержат никаких сведений о последующих годах вплоть до 1945 года, к которому переходят стереотипной фразой: «Окончание войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме Владимирской области».
Согласно одной из версий его биографии, в данный период, иеромонах Пимен не принял «Декларации» митрополита Сергия (Страгородского) и до 1945 года не состоял в общении со структурами в юрисдикции митрополита Сергия (Страгородского).
По некоторым источникам, в 1932 году году был призван на 2 года для несения срочной службы в РККА в одной из частей в Белоруссии; по некоторым сведениям, был осуждён по обвинению в дезертирстве и до осени 1941 года отбывал наказание на строительстве канала Москва-Волга и в ссылке в Узбекской ССР. По другим сведениям, в 1934 году был арестован за нарушение закона об отделении церкви от государства; был осуждён на три года лишения свободы; отбывал срок на строительстве канала Москва-Волга в городе Химки Московской области; в 1937 году, после окончания срока, был подвергнут административной высылке в город Андижан Узбекской ССР, где до начала Великой Отечественной войны заведовал домом санитарного просвещения; в июне 1941 года был призван в действующую армию и воевал в составе 702-го стрелкового полка на Южном и Степном фронтах.
Согласно документам, обнаруженным писателем Алексеем Григоренко в Центральном архиве Министерства обороны (г. Подольск), был мобилизован в 1941 году, служил на должностях помощника по тылу начальника штаба 519-го стрелкового полка, заместителем командира роты 702-го стрелкового полка 213-й стрелковой дивизии, «28 июня 1943 года пропал без вести, исключён приказом ГУК НВС № 01464 от 17 июня 1946 года». В открытом банке данных Минобороны (ОБД Мемориал) в приказе значится, что ст.л-т Извеков С.М. осужден (ЦАМО №фонда 33; опись 746923; 3дела 97). По некоторым сведениям, дезертировал и жил по подложным документам в Москве; в 1944 был осуждён на 10 лет, отбывал ссылку в Воркуте; в 1945 амнистирован в связи с победой над Германией.
По сведениям архимандрита Дионисия (Шишигина), с сентября 1945 года по февраль 1946 года проходил лечение в Московском областном туберкулёзном институте от туберкулёза позвоночника; 20 марта 1946 года епископом Владимирским и Суздальским Онисимом (Фестинатовым) был назначен штатным священником Благовещенского собора бывшего Благовещенского монастыря в городе Муроме.
В августе 1946 года переехал в Одессу, став сначала настоятелем крестового архиерейского храма, а затем казначеем Ильинского монастыря. В Одессе оказался под началом и покровительством епископа Сергия (Ларина) (в прошлом обновленческого архиерея, рукоположённого Александром Введенским), с которым перебрался в 1947 году в Ростов-на-Дону. В начале 1947 года в течение нескольких месяцев, по просьбе Рязанского епископа Иеронима (Захарова), нёс послушание ключаря Борисоглебского собора в Рязани, но был вынужден уехать в связи с недовольством его деятельностью местных органов власти.
2 декабря 1947 года указом епископа Сергия игумен Пимен был назначен секретарём Ростовского епархиального управления; 9 марта 1948 года - ключарём Ростовского кафедрального Рождествобогородичного собора.
С 12 августа 1949 года - наместник Псково-Печерского монастыря; 13 апреля 1950 года митрополитом Ленинградским Григорием возведён в сан архимандрита.
С 1954 года наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
17 ноября 1957 года хиротонисан в Одессе во епископа Балтского (титул от города Балта), викария Одесской епархии. С 26 декабря 1957 года епископ Дмитровский, викарий Московской епархии. С июля 1960 по 14 ноября 1961 управляющий делами Московской Патриархии. 23 ноября 1960 года возведен в сан архиепископа. С 16 марта 1961 года архиепископ Тульский и Белёвский. По его докладу Архиерейский Собор 18 июля 1961 внёс изменение в «Положение об управлении РПЦ», полностью устранив настоятелей храмов и епископов от хозяйственной деятельности (что фактически противоречит канонам). С 14 ноября 1961 митрополит Ленинградский и Ладожский, с 9 октября 1963 - Крутицкий и Коломенский. С 25 февраля по 22 декабря 1964 - вновь управляющий делами Московской Патриархии.
После кончины Патриарха Алексия I 17 апреля 1970 года, в соответствии с Положением об управлении Русской Православной Церковью, как старейший по хиротонии постоянный член Синода, вступил в должность Местоблюстителя Патриаршего Престола (1970-1971) и в таковом качестве председательствовал на Поместном Соборе 1971 года.
После смерти Патриарха Алексия не было полной ясности, кто станет его преемником. В консервативной части Церкви были распространены опасения, что им может стать митрополит Никодим (Ротов), человек, имевший репутацию крайне властного и симпатизирующего католицизму. По ряду свидетельств, сам покойный Патриарх желал видеть своим преемником Преосвященного Пимена; а о Никодиме отзывался в своих беседах с Председателем Совета по делам религий при СМ СССР В. А. Куроедовым: «Но он ещё молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно».
Патриаршество
С точки зрения государственной политики в отношении религии и Церкви, период патриаршества Пимена распадается на два неравных периода: до празднования 1000-летия Крещения Руси (1988 год) и последние два года.
В первый период государство проявляло терпимость к Русской Православной Церкви при сохранении жёсткого контроля над её деятельностью. В тех условиях Патриарх проводил лояльную и конформистскую политику в сфере общественной жизни страны: например, не ответил на «Великопостное письмо» Александра Солженицына с призывом открыто противостоять государственной политике атеизма. В сфере, прямо касавшейся церковной жизни, нередко твёрдо обозначал свою позицию: например, он поддержал епископа Феодосия (Дикуна), обратившегося к Леониду Брежневу с письмом о вопиющем бесправии Церкви, демонстративно возведя его в 1978 году в архиепископский сан.
15 сентября 1980 года открылся завод Художественно-производственного предприятия «Софрино» в посёлке Софрине Московской области, построенный на территории, выделенной правительством СССР в 1972 году по просьбе Патриарха Пимена. Строителем и первым директором предприятия был Павел Иванович Булычёв († 27 января 2000).
С приходом 12 ноября 1982 года к власти Юрия Андропова ужесточилось преследование религиозных диссидентов.
Период 1988-1990 годах - время отказа руководством СССР от политики государственного атеизма, когда начали массово открываться новые приходы, возобновлялась монашеская жизнь некоторых закрытых прежде монастырей, создавались новые духовно-учебные заведения. Этот отрезок времени совпал с крайне тяжёлым состоянием здоровья Патриарха, когда он не был в состоянии активно заниматься неотложными делами; тем не менее, он находил силы для встреч с Михаилом Горбачёвым, что было чрезвычайно значимыми событиями для того времени.
В 1986 году Русская Православная Церковь имела 6794 прихода; с 1981 по 1986 года их число уменьшилось на 213, но в 1987 года впервые после середины 50-х годов количество их начало возрастать, а в 1988 года было открыто уже более тысячи приходов; этот процесс продолжался и в 1989 году, в конце которого число православных приходов приблизилось к десяти тысячам.
Поместный Собор 1971
Поместный Собор, заседавший в Троице-Сергиевой Лавре в мае - июне 1971 года, был созван для избрания нового предстоятеля Церкви, но его труды вышли далеко за рамки процедуры выборов.
Его важнейшее деяние - отмена «клятв» на старые обряды Большого Московского Собора 1667 года. С пространным докладом («Об отмене клятв на старые обряды»), посвящённым теме отношения к старым обрядам в Российской Церкви выступил митрополит Никодим. Он также прочёл содоклад об экуменической деятельности РПЦ, в котором в качестве особого достижения отмечалось решение Священного Синода от 19 декабря 1969 года, допускавшее преподание святых тайн римокатоликам (q.v. в статье «Латинство»).
Поместный Собор 1988 и празднование 1000-летия Крещения Руси
23 декабря 1980 года Священный Синод постановил «начать подготовку к празднованию Русской Православной Церковью предстоящего великого юбилея», для чего образовал Юбилейную комиссию под председательством Патриарха. Первоначально предполагалось, что празднование Юбилея Крещения Руси будет строго внутренним церковным торжеством.
17 мая 1983 года состоялась официальная передача комплекса строений московского бывшего Данилова монастыря для создания на его территории «Духовно-административного центра» Московского Патриархата. Решение было воспринято не только православными Москвы, но и всего СССР как событие чрезвычайной важности, как первый знак, возможно, меняющегося отношения руководства страны к нуждам Церкви. Восстановление первой после 1930 года монашеской обители в столице коммунистического государства стало широко известно в обществе, что привлекло интерес как к предстоящему Юбилею, так и православию вообще. В 1984 году была предпринята попытка не допустить создания в Данилове монастыре монашеской общины. Но после смерти К. У. Черненко возражения со стороны властей отпали. Некоторые опасения в руководящей среде Московской Патриархии вызвало назначение в ноябре 1984 года на должность Председателя Совета по делам религии К. М. Харчева, сменившего В. А. Куроедова. Но начавшийся в 1986 году пересмотр государственной политики в отношении религии и прав верующих граждан развеял те страхи: в СМИ начали появляться материалы о репрессиях в СССР, о Русской Церкви как хранительнице народной культуры и духовности, об Оптиной Пустыни, судьбе Храма Христа Спасителя, других уничтоженных святынях.
1988 год стал переломным в общественном восприятии Церкви и её роли в истории России. 29 апреля 1988 года состоялась встреча Патриарха и постоянных членов Синода с Михаилом Горбачёвым «в связи с 1000-летием введения христианства на Руси», которая послужила сигналом для партийных и советских органов, дозволяющим освещение празднования Юбилея как общенационального мероприятия. Одно из официальных изданий Московской Патриархии того времени писало: «29 апреля 1988 года в Кремле состоялась историческая встреча Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва с Патриархом Московским и всея Руси Пименом и членами Священного Синода Русской Православной Церкви. В беседе М. С. Горбачёв отметил, что в условиях перестройки стало возможным более активное участие религиозных деятелей в жизни общества. И поэтому не случайно, что в 1989 году Патриарх Пимен был избран народным депутатом СССР.» Состоявшееся 28-31 марта 1988 года в бывшем Новодевичьем монастыре Архиерейское Предсоборное Совещание в коммюнике, среди прочего, отмечало: «Участники Архиерейского Предсоборного Совещания с благодарностью считают необходимым отметить положительное отношение Советского правительства к вопросам, выдвигаемым Священноначалием нашей Церкви.»
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1988 года «за активную миротворческую деятельность и в связи с 1000-летием Крещения Руси» Патриарх Пимен, митрополит Киевский Филарет (Денисенко), митрополит Ленинградский Алексий (Ридигер), архиепископ Горьковский Николай (Кутепов), архиепископ Дмитровский Александр (Тимофеев) (ректор МДА) были награждены орденом Трудового Красного Знамени; ряд других иерархов - орденом Дружбы народов.
6 июня открылся Поместный Собор в Троице-Сергиевой Лавре, совершивший прославление в лике святых ряда подвижников: Димитрия Донского, Андрея Рублева, Максима Грека, святителей Макария Московского, Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, преподобных Паисия Величковского и Амвросия Оптинского, Ксении Блаженной.
12 июня, в Неделю всех святых, в земле Российской просиявших, на площади восстановленного из полуразрушенного состояния Данилова монастыря Божественную литургию совершали: Патриарх Антиохийский Игнатий IV, Патриарх Иерусалимский Диодор I, Патриарх Московский Пимен, Католикос-Патриарх всей Грузии Илия II, Патриарх Румынский Феоктист, Патриарх Болгарский Максим, Архиепископ Кипрский Хризостом I.
Вселенский Патриарх Димитрий I не прибыл вследствие некоторых разногласий протокольного характера. Торжества в Константинопольской Патриархии, в которых принимала участие делегация от РПЦ во главе с архиепископом Смоленским и Вяземским Кириллом, состоялись раньше и были приурочены к Неделе Православия, 28 февраля 1988.
Последние годы. Кончина
9 октября 1989 года состоялась канонизация Патриарха Иова и Патриарха Тихона на приуроченном к торжествам в связи 400-летием учреждения патриаршества в Московской Церкви Архиерейском Соборе, проходившем 9 - 11 октября 1989 года в Даниловом монастыре, что положило начало последующему прославлению Новомучеников и исповедников Российских.
При Патриархе Пимене Московский Патриархат продолжал активно участвовать в экуменической деятельности; однако стал консервативнее в этом вопросе.
После 1984 года Патриарх тяжело болел и надолго отходил от управления повседневными делами Церкви. Следствием данного обстоятельства стала борьба за власть вокруг него: прежде всего за должности Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя хозяйственного управления. На последней должности с 1988 вплоть до 1990 года находился епископ (впоследствии архиепископ) Зарайский Алексий (Кутепов), имевший репутацию любимца Патриарха.
Архиерейский Собор РПЦ, проходивший 30 - 31 января 1990 года, принял «Положение об экзархатах», которое предоставляло последним в СССР (на Украине и в Белоруссии) бо?льшие права в самоуправлении; зарубежные экзархаты РПЦ упразднялись, а образованные ранее в рамках экзархатов епархии Русской Церкви приобрели самостоятельность.
Скончался на 80-м году жизни в своей рабочей резиденции в Чистом переулке 3 мая 1990 года; погребён 6 мая в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры, возле могилы его предшественника, Патриарха Алексия I.
«Завещание» патриарха Пимена
По свидетельству архимандрита Иоанна (Крестьянкина), Патриарх Пимен сказал ему однажды то, что тот записал для себя как завещание:
Награды
Государственные награды
- 3 ордена Трудового Красного Знамени
- Орден Белой розы (Финляндия)
- Национальный орден Кедра I степени (Ливан)
- Орден Дружбы (ЧССР, 1985)
- Большая звезда ордена Дружбы народов (ГДР, 1983)
Церковные награды
- Орден святого равноапостольного великого князя Владимира I степени
- Орден преподобного Сергия Радонежского I степени
- Орден святого апостола Марка (Александрийская православная церковь)
- Орден святых первоверховных апостолов Петра и Павла (Антиохийская православная церковь)
- Орден Животворящего Креста Господня (Иерусалимская православная церковь)
- Орден святой равноапостольной Нины (Грузинская православная церковь)
- Орден святого Иоанна Рыльского I степени (Болгарская православная церковь)
- Орден святой Екатерины (Синайская православная церковь)
- Большой орден Святого Агнца с командорской звездой (Финляндская православная церковь)
Возможно, будет полезно почитать:
- Йога для лица — описание комплекса упражнений для омоложения кожи ;
- Йога для омоложения организма ;
- Опасные упражнения в спортзале, которые стоит вычеркнуть из своей программы ;
- Skyrim: чит-коды оружия, навыков, брони и зaчарования Коды на скайрим эльфийские стрелы ;
- Классический подъем и ласточка ;
- Строение руки - иннервация ;
- Что такое, причины возникновения спастичности, недопущение и лечение Как убрать спастику после инсульта ;
- Способы как вызвать рвоту для похудения ;