Что случилось с боксером магомедом. «Я буду с мужем всегда». История жены дагестанского боксера-профессионала, в одночасье превратившегося в инвалида

«Никто не может запретить мне уйти, но я буду с мужем всегда»

История Баканай Абдусаламовой - жены российского супертяжеловеса Маго, в одночасье превратившегося из звезды профессионального бокса в инвалида

Власти штата Нью-Йорк выплатят 22 миллиона долларов российскому боксеру Магомеду Абдусаламову , оказавшемуся прикованным к инвалидному креслу после боя за пояс чемпиона США осенью 2013 года. Семья Абдусаламова обвинила американскую сторону в халатности и непрофессионализме, посчитав, что таких тяжелых последствий для здоровья боксера можно было избежать, если бы бой был остановлен и медицинская помощь оказана вовремя. Суд тянулся несколько лет, и все эти годы рядом с супертяжеловесом по прозвищу Маго оставалась его жена и три дочери.

Супруга спортсмена Баканай Абдусаламова рассказала «Это Кавказ», как она смогла пережить трагедию и не потерять надежду.

Я плачу ночью, когда все спят. Не могу плакать громко. Но иногда мне хочется взять микрофон и плакать на весь мир. Чтобы люди учились ценить отношения и исправлять ошибки. Ведь каждый думает, что с ним такого не произойдет.

«Я влюбилась в него сразу»



У нас с Магой был типично дагестанский вариант знакомства - через родителей. У меня был жених, у него - невеста. Но мои родители и родители моего жениха что-то не поделили между собой и помолвку разорвали за месяц до свадьбы. По каким-то причинам Мага тоже расторг свою помолвку. Мы жили на соседних улицах, но я его не знала. А Мага меня увидел, и я ему понравилась. Наши отцы были знакомы. Они поговорили на счет нас. Мне показали Магу со стороны, и я подумала: «Какой симпатяшка». Тогда родители Маги пришли к нам с кольцом. Сразу назначили день свадьбы - 18 сентября 2004 года.

Я училась на экономиста, но после свадьбы перешла на заочное. Мага сказал: «Диплом домой даже не заноси - ты работать не будешь. Твоим начальником могу быть только я». Меня это устроило. Хотелось все время быть рядом с мужем.



Что только мы с Магой не делали дома! Могли играть в ловитки, в прятки. Два взрослых человека брызгали друг на друга водой из шприцов, танцевали. С детьми могли в 9 часов вечера выйти из дома и просто гулять по торговым центрам, ездить по улицам. Не буду рассказывать фантастику и уверять, что мы не ссорились. Все было. Но мы были счастливы - anyway. Я ведь в него сразу влюбилась. И он.

Года три после свадьбы я не выходила одна даже за хлебом. Он ходил сам. Мага очень ревнивый. Первый раз, когда пошла сама, он сказал, чтобы я позвонила ему и шла с включенным телефоном, чтобы он слышал, вдруг мне кто-то что-то скажет, - и сразу смог бы прибежать разбираться с моим обидчиком. Если мы шли по улице вдвоем и кто-то посмотрел на меня, мог крикнуть вслед: «Ты че на мою жену смотришь?» Если к нам в гости приходили его друзья без жен, я не могла выйти из кухни. Он сам заходил, забирал тарелки с блюдами и уносил. Одну он никуда меня не отпускал - только в сопровождении мамы или сестры. А чаще всего сам везде был со мной.

Иногда я думаю, что я его чересчур любила. Нельзя любить сильно. Но у меня была такая бешеная любовь. И тоже бешеная ревность. Если бы я увидела его с кем-то, я бы съела эту девушку. Мы прямо нашли друг друга, у нас была идеальная пара. Я верю в судьбу. Мага был моей судьбой. Девять лет мы прожили счастливо.

«Никто не ожидал, что это случится с Магой»

Мы жили в Махачкале. Мага занимался любительским боксом. Мне, конечно, было страшно за него. Три раза ходила на бои. Меня трясло, и каждый раз я готова была выбежать на ринг сама и драться за мужа. Когда он перешел в профессиональный спорт, мне стало труднее отпускать его на ринг. У нас уже было две дочери. Он один улетал в США на бои. Стал отсутствовать по два месяца. Я умираю без него. Ему там скучно без нас. И мы сделали визы и в 2011 году переехали в Лос-Анджелес, а потом перебрались в Майами, где всегда тепло.



Несколько тренировок в день по два-три часа. Дикие физические нагрузки, особенно перед боем. Мне было жаль его. Конечно, у меня были мысли, как было бы хорошо, если бы у мужа была другая работа… Травматичный спорт.

Тот день я вспоминаю нечасто. Не хочу. Я вспоминаю наши дни до. Никто не ожидал, что это случится с Магой. Столько побед. Такой большой он у меня. Метр девяносто, настоящий мужик. Гора.

Если бы помощь оказали вовремя, последствия не были такими бы тяжелыми. Была бы травма, но можно было бы вылечить, люди живут и после инсультов. Он у меня такой молодой. Ему было всего 32 года.

К роковому бою боксер-супертяжеловес Магомед Абдусаламов подошел в статусе одной из главных надежд российского профессионального бокса. 2 ноября 2013 года в Нью-Йорке дагестанец встретился с кубинцем Майком Пересом - у обоих не было ни одного поражения на ринге. В первом же раунде Маго получил перелом левой скулы, но провел против Переса все 10 раундов. Победа единогласным решением судей досталась кубинцу. А через несколько часов Маго госпитализировали в медицинский центр с кровоизлиянием в мозг. Врачам пришлось ввести боксера в искусственную кому, чтобы избежать повреждения мозга от образования тромба. Но через несколько дней Абдусаламов перенес инсульт. Медики провели трепанацию, удалили сгусток крови из мозга и часть черепа - чтобы спал отек. Маго провел в американской клинике 10 месяцев, где каждый день за ним ухаживала супруга Баканай. Боксер остался прикованным к инвалидному креслу, его правая часть тела парализована.

«У медиков от удивления глаза на лоб полезли»

Когда все случилось, я села за руль и стала ездить к нему в больницу. Час в одну сторону, возвращалась ночью. Каждый день занималась с Магой: зарядка, массаж. Вся моя еда в то время была бургер и кофе из «Старбакса».

Все врачи, медсестры, кто там работал, смотрели на меня как на ненормальную: она опять пришла, завтра точно не вернется.

Я не берегла себя, «топила, как бычара», как сказали бы в Дагестане. Забыла себя, забыла детей. Думала, если он умрет - умру за ним следом, потому что не смогу без него жить. Меня до такой степени замкнуло, он был для меня как воздух. Но у меня начались проблемы со здоровьем. Врачи сказали, если я не перестану поднимать его, то ноги откажут и я сяду рядом с Магой.



Мне иногда кажется, что я в прошлой жизни работала в реабилитационном центре. Методом интуиции смогла вылечить пролежни. Смогла доказать врачам, что Мага может думать, когда он считал на пальцах. Разработали моторику так, что левая рука сейчас такая, что попадись нам Перес, мы бы ему показали… Мага пытается говорить - как ребенок, но я понимаю его. Когда медики в последний раз увидели Магомеда - у них от удивления глаза на лоб полезли. По его картинке мозга, по его обследованиям такого не должно быть.

Некоторые советуют мне на время отвезти Магу в реабилитационный центр, чтобы я сама отдохнула. Я очень сильно устала. В последний год пью успокоительные. Но не хочу оставлять его в больнице. Я знаю семьи, где вторая половина не выдерживает тяжелой болезни супруга и уходит. И не осуждаю - это действительно очень тяжело. Никто не может запретить мне уйти. Мне без разницы, что скажут люди. Но я не брошу Магу. Это человек, которого я любила как мужа, как мужчину. Сейчас он для меня как ребенок. И я не смогу его оставить, не смогу даже пойти лечь спать отдельно. Это мой человек, и я буду с ним всегда, до последнего.

«Муж должен выглядеть как депутат»



Когда про нас снимали фильм для одного из телеканалов, попросили сделать доступной для всех мою страничку в «Инстаграм», чтобы взять оттуда видео и фото. Оказалось, что многие хотели знать о состоянии Маги. Сначала мне было неприятно такое внимание, казалось, как будто роются в моем белье. А потом незнакомые люди стали писать слова поддержки. Я решила оставить страницу открытой для всех.



Есть видео, которое всех свело с ума тем, что у меня накрашены ногти: мол, муж болеет, а она такая вся из себя. Судя по некоторым комментариям, я должна лечь и умереть рядом с мужем. Но я еще не старая, чтобы выглядеть плохо. Я с детства такая: люблю наряжаться, в школе была первой шмоточницей. Сама себе делаю ногти, брови. Иногда так и хочется написать некоторым: «Успокойтесь, девочки. Умойтесь утром, расчешитесь, ухаживайте за собой».

У меня правила такие: несмотря ни на что, муж должен выглядеть как депутат. Каждый день брею. Могу изредка пропустить один день, чтобы отдохнуло лицо. Купаю каждое утро. Вся одежда тщательно подобрана, цвета сочетаются между собой. Если во время обеда появляется маленькое пятнышко - сразу в стирку. Если человек болеет, это не значит, что он должен быть неопрятным. Сейчас у меня есть помощница. Вначале я все делала сама.

А некоторые смотрят и думают: «Ой, что там у нее тяжелого в жизни, такая ухоженная, одетая, у нее, наверное, 500 медсестер». Когда я впервые прочитала такие комментарии, говорю мужу: «Магаш - я его так называю, а он меня пупсик и принцесса - Магаш, представляешь, люди думают, что я не ухаживаю за тобой, это все только для фото». А он мне отвечает, что люди просто завидуют, что «ты моя такая».

«Это другой человек»

Иногда говорю Маге: «Может, тебя надо напугать как-то, чтобы ты вскочил? А что, если вдруг к нам в дом зайдут воры? Что ты сделаешь?» Он не считает, что что-то не так. Он как ребенок.

С самого начала мне врачи говорили, чтобы я не ждала своего мужа: «Он будет другим». Я не понимала. Ну не будет он больше боксировать, не будет бегать. И что? Сейчас я понимаю: да, это другой человек. Показываю Маге наши старые видео, говорю, что вот этого человека я люблю больше всех, обнимаю телефон. А он смеется: «Вот же я». Я так по нему скучаю.



Сейчас счастье для меня - мои дети. Дочерям нашим одиннадцать, восемь и четыре. Конечно, они спрашивают, что случилось с папой. Старшая, мне кажется, уже все понимает. И молчит. Средняя дочь еще верит. В чудеса-то надо верить. Дочери не видят моих слез, я не показываю их им. Они привыкли, что мама вечно танцует, улыбается. Просто… если не так, то как по-другому?

Я показываю в «Инстаграме», как мы с Магой танцуем. Это еще выглядит серьезно. Если покажу все остальное - люди будут думать, что я больная. Я всегда такая была, оптимист. Не люблю ссор и обид. Люблю, чтобы меня любили. У меня часто бывает такое состояние любви ко всему. Во мне так много этого чувства, что медсестра наша говорит, что я люблю любовь, я бешеная. Мне хочется обнять весь мир и сказать людям: «Любите друг друга».

Тяжело бывает всем. А потом начинаешь проблемы раскладывать по полочкам: это сюда, это туда, с этим можно разобраться, это пока уберем в сторону. Смотришь - да не так все и плохо, окей, живем дальше. Один раз я пошла к психологу. Но поняла, что все то, что она говорит, я знаю лучше нее. И больше не ходила.

«Я продолжаю надеяться»



Довольна ли я результатом суда? Я была бы довольна, если бы моему Маге вернули здоровье.

Многие девушки так хотят быть главными в семье. Это так тяжело - тащить все на себе, думать за него. Как мне нужно, чтобы тот мой Мага подсказывал мне, что делать, а что нет.

Просыпаюсь с мыслями, как бы мне сделать так, чтобы моим детям было хорошо. Было где жить, учиться. Не знаю, вернемся ли мы в Россию. Что даст Всевышний. Я бы хотела сейчас жить со своим Магой и нашими детьми где-нибудь в селении. И единственной моей проблемой было бы «что приготовить сегодня». Мне так было хорошо раньше: встала утром, сделала уборку, приготовила поесть, поиграла с детьми. А вечером мы все вместе шли куда-нибудь гулять. Я знала, что завтра он нас накормит, у нас будут деньги на одежду и так далее. А теперь я не знаю. Будут деньги, но не будет счастья.



Перенесший тяжелые травмы и инсульт, начал разговаривать с близкими. Об этом сообщила жена спортсмена Баканай. 2 ноября 2013 года в ходе поединка с кубинцем Майком Пересом Магомед получил тяжелую черепно-мозговую травму, а также переломы руки и челюсти. Он был доставлен в больницу, где перенес инсульт. Боксер был помещен в искусственную кому, в которой находился до 10 декабря того же года. Спортсмену была проведена трепанация черепа для удаления сгустков крови, а также прооперирована сломанная челюсть. Определенный период времени Абдусаламов провел в реабилитационном центре.

В середине сентября спортсмен был выписан домой. Сейчас он самостоятельно принимает пишу, но передвигаться без помощи пока не может. «Он толком не говорит, но я его понимаю, - сказала жена боксера. - Он говорит тихо, но пытается это делать, хоть и не все понятно. Я у него как переводчик. Вообще, для него большое лекарство - наша младшая дочь. Она пытается быть рядом с ним, обнимать. Он улыбается, когда видит ее».

На данный момент у Абдусаламова полностью парализована правая часть организма. «Пока у нас работает левая сторона, правая - нет. Я постепенно начинаю давать ему обычную еду, хотя обычно он ест все из блендера. Но он выглядит намного лучше и свежее, хорошо набрал вес. Мага старается рисовать, пишет наши имена. В общем, прогресс у нас есть», - добавила Баканай.

Супруга 34-летнего Абдусаламова также заметила, что врачи отмечают прогресс в состоянии спортсмена, но при этом не дают обнадеживающих прогнозов. «В начале нам врачи говорили, что он не выживет, не будет думать, - отметила жена боксера. - Но я доказала им обратное. Ему становится лучше. А врач месяца три назад сказал, что он ходить не сможет. Но мы не думаем об этом, верим в лучшее. У него уже не такие потерянные глаза, как раньше. Я слышала, Денису Бойцову (российский боксер, который восстанавливается от тяжелых повреждений) сказали, что он вернется к нормальной жизни и будет ходить. Но раз он сможет, значит и мы сможем!».

Сразу после произошедшего желание помочь Абдусаламову выразили чемпионы мира Сергей Ковалев, Руслан Проводников, Султан Ибрагимов, Хабиб Аллахвердиев и российский промоутер Андрей Рябинский, оплативший часть лечения спортсмена.

По словам друга спортсмена Амина Сулейманова, лечение и реабилитация в США Магомеда Абдусаламова ежемесячно обходится примерно в $20-30 тыс. «Сейчас Мага с семьей живут у меня, - сказал Сулейманов. - Сначала все помогали, но сейчас остался только я. Пока он был в реабилитационном центре, лечение стоило $50 тыс. в месяц. Сейчас мы возим его из дома, я трачу свои деньги, чтобы помочь Маге. Всего на это уходит в пределах $20-30 тыс. Городская страховка есть, но она всего не покрывает».

Российский боксер Магомед Абдусаламов не смог защитить чемпионский титул по версии WBC в супертяжелом весе

Бой Абдусаламов - Перес 2 ноября. Результат

Российский боксер Магомед Абдусаламов не смог защитить чемпионский титул по версии WBC в супертяжелом весе. В бою, состоявшемся в Нью-Йорке в ночь с субботы на воскресенье по московскому времени, он уступил Майку Пересу. По итогам 10 раундов победа единогласным решением судей была отдана кубинцу (97:92, 95:94, 97:92). Таким образом, Адбусаламов потерпел первое поражение в профессиональной карьере. До этого он провел 18 боев и все 18 выиграл нокаутом.

Сразу после боя Абдусаламов был доставлен в госпиталь на обследование. Рентгеновский снимок показал перелом левой руки в районе кисти. Боксер почувствовал резкую боль в левой кисти еще в первом раунде боя, и именно эта травма не позволила ему развить преимущество, которое он имел в четвертом раунде боя, а также сказалась на рисунке всего поединка.

Видео боя Магомед Абдусаламов - Майк Перес

Новости : Магомед Абдусаламов

Абдусаламова ввели в состояние искусственной комы

Российского тяжеловеса Магомеда Абдусаламова, в ночь на воскресенье потерпевшего поражение от кубинца Майка Переса, ввели в состояние искусственной комы, сообщает BoxingScene.com. Через несколько часов после боя менеджер россиянина Борис Гринберг заявил, что россиянин чувствует себя хорошо, но затем боксер начал жаловаться на головные боли. По итогам обследования врачи обнаружили у Абдусаламова в мозгу маленький сгусток крови и решили ввести его в состояние искусственной (индуцированной) комы, чтобы избежать серьезных последствий.

Состояние Абдусаламова остается стабильным

Состояние российского боксера-супертяжеловеса Магомеда Абдусаламова после перенесенной операции остается стабильным. Абдусаламов в субботу в Нью-Йорке проиграл кубинцу Майку Пересу по очкам, потерпев первое поражение в карьере (после 18 кряду побед нокаутом). После боя врачи диагностировали у россиянина перелом левой руки в районе кисти и сломанный нос. Также у Абдусаламова был обнаружен маленький сгусток крови в мозгу. Врачи провели операцию, чтобы удалить сгусток, после чего ввели россиянина в состояние искусственной комы.

Некоторое время назад я разговаривал с братом Магомеда - Абдусаламом, который находился в углу Магомеда во время боя, - приводит РИА "Новости" слова сопромоутера боксера Степана Лендьела. - Состояние Магомеда сейчас стабильное, болевой шок прошел. В связи с возможностью обострения последствий после пропущенных ударов и усиления головной боли врачи для сохранения его здоровья посчитали необходимым ввести его в состояние искусственной комы, при этом у него практически полностью сохраняется координация. Абдусалам выразил надежду, что к утру понедельника общее состояние здоровья придет в норму - следующее обследование запланировано на это время.

Предлагаем вашему вниманию перевод небольшой статьи известного писателя Томаса Хаузера, посвященную бывшему боксеру супертяжелого веса Магомеду Абдусаламову.

2 ноября 2013 года российский супертяжеловес Магомед Абдусаламов получил серьезные повреждения головного мозга в бою с Майком Пересом в Мэдисон-сквер-гардене в Нью-Йорке.

Люди с травмами, такими как у Магомеда, обычно не находятся на виду. Они исчезают в тени. Мы иногда получаем положительные отзывы об их состояния типа «он в клинике» и «идет на поправку» и т.п. От подобного не застрахован никто из нас. Никому из нас не обещана жизнь, которая окажется невосприимчивой к ужасным страданиям.

Магомед дрался, чтобы обеспечить свою семью. И это ему таки удалось. В прошлом году штат Нью-Йорк, который отвечал за проведение поединков на своей территории, согласился выплатить Абдусаламову и его семье 22 миллиона долларов после почти четырех лет судебного разбирательства в отношении некачественных медицинских протоколов штата Нью-Йорк и их реализации.

Часть из 22 миллионов долларов пошла на адвокатов. Жена Магомеда, Баканай, получила единовременную большую выплату. Основная часть этих денег будет выдаваться в аннуитетах, которые будут составлять доход Магомеда в течение следующих тридцати лет. Если он умрет до того, как этот период закончится, 2 миллиона долларов вернутся в штат Нью-Йорк, а оставшаяся часть аннуитета станет собственностью Магомеда. Все его расходы на медицинское обслуживание и связанные с этим счета оплачиваются из аннуитета, который контролируется Чарльзом Томасом, бывшим судьей округа Квинс.

Магомед и Баканай живут в Гринвиче со своими тремя дочерями, которым на сегодня 11, 8 и 4 лет. Гринвич является частью «золотого побережья» штата Коннектикут, где живут крупные фондовые менеджеры и другие представители финансовой элиты. Но в городе есть и несколько менее дорогих районов. Абдусаламовы живут в скромном доме, окруженном асфальтом и гравием на небольшом участке земли без лужайки или сада.

Каждое утро Баканай купает и бреет Магомеда и одевает его в чистую одежду. Три дня в неделю она возит его в больницу Стэмфорда для физической терапии. Она не направлена на улучшение его состояния - предполагается лишь небольшие физические или когнитивные улучшения - а по большей части для предотвращения дальнейшей атрофии мышц Магомеда.

Правая сторона тела Магомеда полностью парализована. На правой стороне головы есть шрам в форме и размером с подкову. Он может контролировать свою левую руку до определенной степени и левую часть тела. Он быстро устает и страдает от судорог. Он не может ходить или контролировать свои физические функции. У него высокий риск удушья, поэтому все, что попадает ему в рот, тщательно контролируется.

Его голос слабый. Он пытается говорить, иногда по-английски, а иногда по-русски. Часто то, что он говорит, непонятно. В лучшем случае выходит только несколько слов за раз. Иногда они подходят к ситуации. В других случаях не подходят.

Он может следовать простым командам, таким как «возьми меня за руку».

Магомед знает, что он болен. Степень, в которой он понимает свое состояние, неопределенна. Он реагирует на доброту. Он узнает знакомые лица, свою жену и детей, и знает, что они являются объектами его привязанности. Его самая сильная связь - с Баканай. На вопрос, знает ли он, кто она, он отвечает: «Большая любовь».

Его разум блуждает. Почти всегда его взгляд пустой.

Он больше никогда не сможет заботиться сам о себе.

Но он всё еще Маго.

Осенью 2013-го боксер Магомед Абдусаламов чудом избежал смерти из-за травмы, полученной на ринге. Его жена Баканай Абдусаламова рассказала Роману Муну, как поднимает мужа на ноги.

Магомед Абдусаламов стал известен в 2005 году, став на любительском ринге чемпионом России в тяжелом весе. Не попав на Олимпиаду в Пекине, он ушел в профессионалы. За следующие пять лет боксер провел 17 боев и все выиграл досрочно. Дрался очень зрелищно, часто при этом рискуя и абсолютно забывая про защиту.

В начале 2013 года Магомед поднялся на четвертую строчку рейтинга WBC и стал рассматриваться как претендент на бой против чемпиона мира Виталия Кличко. Его новым соперником стал кубинец Майк Перес.

В бою с Пересом Абдусаламов потерпел первое поражение на профессиональном ринге. Магомед получил переломы левой руки, носа, лицевой кости и черепно-мозговую травму, следствием которой стали отек мозга и тромб. Через несколько часов Абдусаламова ввели в состояние искусственной комы. Несколько дней спустя он перенес инсульт. Сообщалось, что у боксера почти нет шансов выжить, но он жив и уже начал говорить.

Магомед Абдусаламов с семьей живет и восстанавливается в США. Его лечение обходится в 20-30 тысяч долларов в месяц , ему помогали промоутер Андрей Рябинский, боксеры Сергей Ковалев, Руслан Проводников и другие. Роман Мун позвонил Баканай Абдусаламовой в Нью-Йорк и узнал, как ее муж возвращается к жизни.

– Я сразу поняла: что-то пошло не так. Я знаю своего Магу. Он не садится после раунда, когда чувствует себя хорошо, у него даже интервью про это брали. А тут он сразу сел. Одновременно показали его лицо – его глаза какими-то потерянными выглядели. Вообще все было не так в этот день. Дочка 10-месячная плакала, капризничала. Говорят же, что дети все чувствуют.

Даже на обычной работе ты не знаешь, что будет завтра. Можно выйти на улицу и машина собьет. Но, конечно, я за него боялась. Однажды, когда он попал в нокдаун, подумала: «Все, бросаем бокс. Не нужен нам больше бокс». Я в положении тогда была, плакала сильно. Но он бы все равно остался боксировать. У него была цель стать чемпионом мира. У него были болельщики, все ради них. Он говорил, что не может их подвести.

Он вроде хорошо себя чувствовал. Я у него постоянно спрашивала после боев: «Болит голова?». Он говорил: ничего не болит, нормально все. Если бы я знала, что такое с ним случится, то в пещере бы какой-нибудь закрыла.

Но про это я ничего не могу говорить. Все только через адвоката.

Помню, когда он лежал в реанимации, нам не разрешали ничего, даже потрогать его. Он был весь опухший. Вокруг лед, под ним одеяло со льдом, сам он ледяной. Это все было нужно, потому что у него после операции поднималась температура.

Я на него смотрела и не верила, что это мой Мага. Все было будто во сне. Столько трубок, столько капельниц на нем. Я не понимала, как такое могло случиться с моим сильным и красивым Магомедом. Ездила к нему в больницу по скоростной трассе, на которую он мне раньше не разрешал выезжать. Но мне приходилось. Час туда, час обратно.

Через два месяца нас перевели в реабилитационный центр. Там было меньше трубок, но он все равно не шевелился. Помню, какая была палата: он лежит и еще трое. Показывала ему разные цветные бумаги, говорила: посмотри на красный, на желтый, на зеленый. Хотела понять, соображает ли он, потому что врач сказал: он сейчас не может думать, у него повреждено место, которое отвечает за мышление. Спрашиваю у Магомеда: сколько будет два плюс два? Три плюс один? Он отвечает, шевелит пальцами, еле-еле, но показывает. Показываю его врачу, говорю: «Видите, а вы сказали, что он не может думать». Врач удивляется: «Ничего не могу сказать».

Он плохо открывал глаза. Открыл один, второй не открывает. Как выяснилось, у него жидкость была в мозгу и голове. Когда он открыл глаза, это, конечно, была радость. Когда он первый раз мне тихо что-то сказал, я от радости танцевала вокруг его кровати. Он на меня смотрит и будто показывает: что с тобой, ненормальная, что ли?

Нас вроде бы выписали в сентябре 2014-го, я забрала его домой. Потом оказалось, что в первой больнице, где он лежал в реанимации, допустили пролежни на копчике. Долго лечили, потом в ноябре сделали операцию. Внутри инфекция – еще два месяца лежали в больнице. Нам уже говорили, что у него там чуть ли не сепсис в крови. Чуть сама с инфарктом не слегла. Потом ему сказала дома: «Все, Мага, хватит уже».

В ноябре-декабре прошлого года ему стало хуже. Хорошо, что когда вызываешь 911, они приезжают за одну минуту. У него давление упало, инфекция какая-то, он лежал в реанимации просто никакой. Я сидела, рыдала и думала: «Мы же тебя вытащили, почему опять?». Но мы прошли и это.

Сейчас у детей каникулы в школе, а обычно мой день начинается в семь. Я отправляю детей в школу с завтраками, потом начинаю его кормить, умывать и брить. Он у меня как депутат Народного Собрания должен быть, каждый день выбритый. Одеваю его, потом процедуры, потом в реабилитационный центр. Там он занимаемся, где-то за час устает, едем домой обедать.

В 4 часа у нас лекарства. Когда погода хорошая на улице, выходим с детьми в парк погулять. Я включаю музыку, дети танцуют, он улыбается, ему нравится смотреть на детей. Вечером ужин и сон.

Ночью я ставлю будильники, потому что мне каждые два-три часа надо его поворачивать, чтобы пролежни не образовались.

Мы живем в доме у друга Магомеда, Амина Сулейманова. Он помогает мне поднимать Магомеда с кровати, сажать его в ванную. Он на руках его сажал в машину, помогал возить в реабилитационный центр. Медсестра иногда приходит, но без его помощи я бы не справилась. Я ведь и по-английски тогда толком не могла говорить.

Прямо сейчас Магомед лежит в зале на диване, дети лежат на другом диване и смотрят фильм. Он уже может обнять, улыбаться. Но у него правая сторона тела совсем не работает: ни рука, ни нога. Он даже когда улыбается, то только одной стороной. Левая сторона работает, но он не может, например, встать сам. Он даже сам сидеть пока не может, я его придерживаю. Когда мы разговариваем, он очень тихо говорит. Окружающие не слышат, а я его понимаю, привыкла. Кушать мы начали совсем недавно, а до этого у него была трубочка в желудке, ему наливали туда жидкую еду. Пить он тоже не мог.

Помню, как мечтала, чтобы он глаза открыл, чтобы пальцем пошевелил. Он тогда ничего не мог делать, а сейчас он в сознании, я постоянно ему что-то шепчу, дети бегают вокруг него, он улыбается. Для его ситуации это уже большой прогресс. Самое трудное, конечно, позади. Но впереди большая работа. Я хочу, чтобы он встал и ходил.

В Америке, когда он только поступил в больницу, мы бегали за врачами, спрашивали, что будет, а они не могли даже сказать, останется ли он жив. Не хотели брать на себя ответственность. Только один врач сказал: «Потерпите, подождите, он молодой, сильный». Тоже неуверенно, но хоть чуть-чуть нас поддержал. Еще один врач недавно сказал мне: «Честно говоря, он ходить не будет». Я говорю: «Давайте вспомним, что он и жить не должен был».

Другого врача на днях спрашиваю: «Как думаете, когда он будет шевелиться?». Он говорит: «Давай я покажу тебе картинку его мозга». Показал, что у него повреждена левая часть, там есть промежуточек, где мозг умер, там жидкость. Есть другая зона, там все темненькое, врач сказал: «Будем надеяться, что посветлеет и что-то изменится». Я говорю: «Давайте посмотрим не на картинку, а на него. Месяц назад и сейчас – видите разницу?». Врач: «Да, я вижу разницу, он лучше выглядит». Я говорю: «Тогда выключайте свою картинку. Будем смотреть на него».

Фото: Gettyimages.ru /Al Bello (1); личный архив Баканай Абдусаламовой



 

Возможно, будет полезно почитать: